top of page

ЭА  Классика Эротической амбулатории

 

 

24 часа из жизни мужчины

 

Она хотела от меня

 

 

 

 

 

только ребенка

 

Вечер первый

Был ранний зимний вечер.   Молодая женщина с золотистыми, еще влажными волосами вышла из санаторного отделения лечебных ванн. 

Поискав глазами, где бы присесть, обсохнуть и отдохнуть, она выбрала место рядом со мной. 

— Простите, не помешаю? —  спросила тихим грудным голосом.

Креслица были тесно сколочены в ряд. Большая и теплая коленка  под мягким халатиком коснулась моего бедра — и я почувствовал, как это тепло сразу стало перетекать в меня. Одежда на мне стала будто исчезать.  И на ней тоже...

 

Я врач и с удивлением стал понимать, что мои собственные  «опорно-двигательные и нервно-периферические» санаторные проблемы, как мелочи жизни, отодвинулись куда-то  далеко.  Просто удивительно, что рядом с этой крупной и светлоглазой красавицей лет 26-27 мы сразу стали говорить, как очень близкие люди. Марина сказала, что приехала с далекого горного края.  Там она родилась и выросла.  Но не стала хозяйкой Медной горы - «просто художницей стала».  Правда, тут ей свое творчество показывать недосуг — в отпущенный путевкой срок надо пролечиться.  Так, кое-что по женским делам...

 

Проводил Марину до ее спального корпуса.  Она подала такую теплую руку

и не стала ее сразу забирать. С этим теплом долго ехал на позднем автобусе

домой.  Я вообще крайне редко вижу сны, но этой ночью она мне привиделась.

И ее руку чувствовал на себе.

 

Встретились на следующий день. Совсем немного гуляли по заснеженному

берегу лимана.  Это верно, что на юге холод всегда резче, пронзительнее, чем

на севере, и Марина сказала, что наш такой интересный разговор обо всем

можно продолжить в ее палате спальника — у нее там, к счастью, не ветреная

сторона, тепло и соседка умница, тем более у нее здесь хороший друг в

полулюксовой одиночке соседнего спального корпуса.

 

Да, все так и было. Уже в конце этого короткого дня в нашем с Мариной взаимно желанном общении обо всем на свете художница все-таки не выдержала и, увидев у меня записную книжку, попросила ее и стала там что-то  рисовать своим карандашом.  А мне почему-то сразу вспомнился Жан Эффель и его рисованное "Сотворение мира", обнаженные Адам и Ева. Но Марина вдруг и не таясь стала рассказывать о всех своих санаторных делах. Ну, почти обо всех. Как и многие женщины, которые хотят, но почему-то не могут иметь ребенка, она выбрала это давно известное лечебное учреждение с целебными водами, грязями и процедурами, после которых… Тут

Марина,  немного  смущаясь, призналась, что после некоторых  таких процедур (они называются «вагинальными тампонами») женшины становятся какие-то сами не свои.  Ну, просто с ума сходят!  Хорошо, если у кого милый друг близко, рядом, — тогда можно «покохаться» (ей очень-очень понравилось это  украинское слово «покохаться»!) 

 

-  И есть даже счастливицы, - с доброй улыбкой продолжала Марина, -

которых доктора  прямо здесь поздравляют с положительным результатом

— и сразу выпроваживают домой - вынашивать плод любови (так и

сказала) Но бывают тут и опасные случаи: вот одну даму на последней

неделе лечения в здешнем танцзале санаторного клуба чересчур близко

прижал к себе случайный кавалер, —  а у той вдруг  истерика,

кровотечение маточное, «скорая помощь»!..  Словом, оказывается, с

 этими женскими делами бывает, ну, совсем не до шуток.  Чего тут только

не наслушаешься, помилуй Боже!.. Хорошо, что с нею,  Мариной здесь

ничего такого за весь срок санаторного пребывания не было.  Вот только

встретила вчера вечером интересного человека, а ночью его лицо даже

снилось… — Вот, узнаете?.. — говорит Марина, глядя на меня широкими

в наступивших сумерках зрачками.  И показывает мой карандашный

портретик в записной книжке. Потом поднимается, подходит уже без

лишней одежды близко-близко и тихо говорит:  —  Дорогой мой человек,

простите меня, ради Бога…  Я хочу, чтобы таким был и мой ребенок…

Я хочу от вас ребенка!..

 

Она касается меня своей грудью. У нее солоноватые губы, а упругие соски оказываются горько-солеными… 

— Ой, простите, —  шепчет она, дрожа и мягко отстраняясь.  — Нам же после процедур в этой жутко соленой лиманской водице не рекомендуют сразу обмывать свое тело.  Говорят, так лечение действеннее.  Но сейчас мне с вами хочется быть чистой-чистой!   Как раз горячую воду в этот поздний час дают.  Чур, я первая под душ!  А если вместе хотите,  раздевайтесь и входите!..

 

Хочу ли я?!..   Когда большая и гармонично сложенная молодая красавица стала плескаться в незапертой душевой, старательно отмывая себя (для меня!), что я —   тогда  37-летний мужчина с горьким опытом первого и, увы, неудачного брака, — что я тогда почувствовал?!  Чего только не захотел!..

 

Сначала был только озноб во всем теле.  Так что и горячий душ рядом с Мариной показался мне в первые секунды обжигающе холодным!  Но я ведь тоже должен быть с Мариной чистым-чистым!  И она принимала в этом самое серьезное и ласковое участие -  большим, розовым «сердечком» своего лавандового мыла и губкой отмывала меня дочиста… и только головка моего сладко ноющего и самовольно растущего детородного органа (которому она уделила самое нежное внимание!) снова и снова оказывалась под крайней плотью сверкающей и скользкой.  Оттуда и после душа - прозрачная капля... 

Счастливые мужчины да и любящие их женщины знают:  это не семя, еще не сперма - она будет потом.   А возбуждение -  очень сильное желание рождает и у нас свой обильный секрет, природный любрикатор, любовную смазку для входа в желанное женское лоно - и наслаждения там. Взаимного.  Как предусмотрительна и мудра Природа. Вот и Марина, ласково погладив моего детородного, целует меня в губы и говорит:

- Иду расстиласть нашу постель...

В санаторном номере только полусвет из двери душевой.  Марина уже на  постели, она глядит на мой костюм Адама своими широкими зрачками.  На ней только чистый  мягкий халатик. Я раскрываю его — и буквально слепну от этой зовущей женской роскоши!..  Любоваться только глазами уже не могу и целую ее набухшие груди, слегка выпуклый живот и тону в пушистом лобке.  Хочу стать на колени у ее неширокой кроватки…

- Ну что ты, хороший мой, - шепчет она, - не так...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Моей Данае, действительно, некуда подвинуться на этом санаторном ложе — и она принимает меня царственно просто, раздвигая свои большие, горячие бедра.  Я уже между ними… О, древний бог Эрот, Марина здесь такая большая и волшебно красивая, как сама Природа (счастливцы мужчины, наверное, это видели: обнаженная  женщина почему-то всегда неизмеримо больше одетой!)  От  прелестных полукружий ягодиц волшебство ведет выше —  туда, где за ажурным завитком пупка покачиваются холмы белых Марининых грудей с упругими вершинками каштановых сосков между золотистыми локонами. Там,  вверху заблудилась в нежности одна моя мужская рука.  Другая - еще в пушистом лобке над открытым, зовущим меня и моего дружка женским лоном...

 

И мы уже там с лаской и поцелуем — и я замечаю одну удивительную особенность

моей большой-пребольшой Данаи:  ее прелестный женский орган с виду совсем

мал, наверное, как у невинной девочки-королька.  Только раскрыв осторожно

наружные и внутренние губки, я замечаю, как тесно, очень тесно сжато розовое

колечко входа в это лоно.  Даже влажным пальчиком туда никак нельзя - табу!..

(Неужели это чудо прекрасной женщины — ее влагалище, вагина на замке

вагинизма?  Да, бывает такое редкое, но очень болезненное сужение, из-за чего

даже желанная близость становится невозможной!  Неужели Марина в своей

детской или девичьей жизни стала однажды жертвой грубости, насилия?!  Из

курса гинекологии известно: обычная медицина в таких случаях бессильна, и спасти женщину можно только особыми психотерапевтическими методами.  А если по правде, по-человечески, — то, наверное, открыть такой "сезам" можно только любовью и нежностью. Ну что ж, язык дан мужчине не только для признаний в любви...) 

 

Вне себя от такого подарка, Марина полу-стоном, полу-шепотом:

— Милый мой, хороший!.. теперь позволь мне... —  Она берет в свои теплые, ласковые руки мой выросший, упругий, нетерпеливый детородный орган.  А дальше она шепчется уже не со мной:  — Кисанька-голубушка, какой большой молодец просится в нашу маленькую дверцу…  Откройся, лапушка, прими нашего дорогого гостя!..

О, нежность и мудрая Природа! Когда обильно увлажненная головка моего фаллоса, наконец, проскальзывает, входит на вершок внутрь Марины, она вначале тихонько ахает, а потом еще шире разводит свои прелестные бедра. Но мы не должны спешить.  Мы начинаем все сначала.  Маринушка помогает фаллосу играть у входа в ее кисаньку, ласкать его влажной головкой внутренние губки вульвы, и между ними в вершинке - горошек женского кудесника  клитора.  И раз за разом мы возвращаемся к привратнику, к тугому колечку входа.  И  — вот чудо — оно становится шире, оно открывается!  И сама Марина, приподнимая попку и вульву, уже помогает войти в себя чуть глубже, еще глубже!..

 

Помню, что первоначальная теснота ее влагалища возбуждала мучительно.   Такое лоно, наверное,  должно быть не просто у молодой  нерожавшей женщины, но именно у целомудренной девочки-подростка, которую у нас «целочкой» называют. А так как «целочку» судьба мне никогда в жизни не дарила (как это всегда почему-то бывает со слишком деликатными юношами и мужчинами), то великое спасибо ей и за такое чудо!..

От  нарастающего волнами страстного желания (я такого никогда прежде не испытывал!), от восторга обладания этой женщиной, меня в ней становилось все больше!  Как Марине с ее лоном «целочки» удавалось моего красавца принять и вместить, я тогда думать уже не мог.  Помню, в самом начале нашего акта любви, когда я зацеловал ее груди с затвердевшими сосками, ее полураскрытый рот…  когда наши губы и языки сплелись, — из груди Марины вырвался сладкий стон, а из глаз брызнули слезы.  И они текли ручьем, уже не переставая…

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

— Милый мой, хороший, коханый…  это я от радости!.. —  прерывисто шептала она, отдаваясь мне каждой частицей своего прекрасного тела  (верю, что и души!)   Она уже не позволяла выводить моего детородного из влагалища даже для чудесных, так понравившихся ей поцелуев клитора нежно-горячей головкой фаллоса.  Своими сильными ногами, своими нежными руками она обхватила мою поясницу, ягодицы, она сама стала их раскачивать, всё теснее прижимать к себе в ритме своего дыхания и стона.  Кажется, мы уже друг в друге до конца — и глубже, и выше некуда!  Но этой,  уже второй нашей ночью всё было впереди!..

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Вторая ночь

 

 

 

 

 

Есть же счастливые мужчины, которые тоже испытали это!  Пусть станут моими свидетелями:  близость с женщиной, которая хочет от вас ребенка, не сравнится ни с какой другой близостью.  И сама женщина, которая дарит вам этот восторженный акт основного инстинкта, не сравнится ни с какой другой женщиной.  Ведь вы для нее — не партнер по сексу, а избранный участник великого таинства.  В нем значимо и драгоценно всё — каждое совместное движение на пути к желанному зачатию, каждая капля женского сока и вашего драгоценного семени.  Взаимность и благодарность женщины никогда не бывают так огромны,  наверное, безграничны!  Разве это можно забыть?..

 

…Эта ночь укачивала нас, а время остановилось.  Моя жаждущая Даная уже не отпускает меня для больших, высоких качелек-фрикций.  Ну, чем еще можно ответить ей в этой сплетенной позе?  Только раскачивая наши переполненные взаимным желанием детородные органы из стороны в сторону, а потом по кругу...

 

На широкой и мягкой Марининой попке мы катаемся по постели, как на сладкой карусели, — и Маринушке это очень, очень нравится!  Наши круги становятся все шире…   И все больше становится ее лоно.  Было замкнутым девичьим - стало открытым и глубоким женским.  Оно готово принять мой детородный орган, кажется, вместе с переполненными яичками, оно играет, ласкает и ни за что не отпускает!..

Как прекрасна моя взлетающая к оргазму Даная — со своими благодарными руками и губами, с тугой грудью и ласковым животом, с сильными бедрами и проснувшимся к жизни щедрым лоном!  Я чувствую, как по нему идут волны;  мой фаллос весь в горячем женском соку — и его счастливая головка впервые испытывает прикосновение открывающейся шейки  матки. Она обволакивает своей нежностью, раскрывает свои губы, свой зев… 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Этот ни с чем не сравнимый, этот засасывающий поцелуй в горячей глубине Маринина лона — это мой предел, за которым уже не нужно сдерживаться ради взаимного чудо-забытья в объятиях прекрасной женщины!  И она летит в этом своем долгожданном оргазме — и несет меня с собой со стоном, криком и ручьем счастливых слез! Сейчас брызнет, прольется и мое семя!..

И тут…  по какому-то усвоенному мужскому правилу, ставшему рефлексом (не от хорошей жизни!), я делаю неосознанную попытку покинуть лоно женщины до этого мига, «чтоб, не дай Бог!..» 

— Дай, дай Бог!..  —  приходит в себя Марина, она еще крепче охватывает меня своими руками и ногами, она никуда не отпускает меня из своего лона. Она целует и заливает слезами мое лицо.  — Я же хочу этого! Хочу от тебя ребенка!..  Я же больше  ничего не прошу!..

Мы задыхаемся в долгом поцелуе — и я изливаю в эту чудесную, уже безумно любимую женщину свое семя. Она принимает его с ответной благодарной дрожью!..  первую струю!  вторую струйку!.. третью...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мы не выходим друг из друга, мы лежим так еще долго-долго.  И не просто в счастливой истоме. Я слизываю с ее лица солоноватые, но счастливые слезы. А она, против всех правил женского оргазма с "улётом на седьмое небо" и забытье там, -  она протягивает руку между нашими влажными телами, нежно гладит мои яички и со взаимным неземным чувством ласково сдаивает в себя моего еще упругого молодца. И шепчет:

— Хочу, чтобы всё-всё осталось во мне — до капельки!..  Спасибо, мой милый,  мой хороший,  мой драгоценный мужчина! Мне и одного раза с тобой хватит на всю оставшуюся жизнь.   Если Бог позволит это чудо, я хочу, чтобы мой ребенок был во всем похож на тебя… 

 

Что же мне еще рассказать?

Следующее утро — сырое и холодное — было уже за пределами наших часов. 

Мы простились у поезда.  А потом...   все мои попытки не потерять Марину

закончились не помню уж на каком моем письме  «до востребования». Она

ответила: «Милый мой, хороший…  прошу тебя, больше не пиши!». Но, если

и вправду я ей больше был не нужен… если  в ее жизни моими были только

24 часа…  если потом я мог чем-то усложнить ее жизнь, помешать какому-то

ее устройству...   Все равно —  живая и  благодарная память об этой женщине,

об этих часах земного счастья с нею остались  во мне навсегда!..  А еще остался

карандашный портретик в давней записной книжке.  Я его увеличил, и сейчас

он в моей комнате, глядит на меня моими, а может быть, не только моими глазами.

Этого я не знаю.  Наверное, мне нельзя это знать.

 

 

ОТ АВТОРА.  Конечно, имена действующих лиц - а оно вообще-то одно - изменено, а фотографии, они из огромной интернет-коллекции Эротической амбулатории.  Но, зная, что и публикация рассказа может иметь всякие, в том числе непредсказуемые последствия, добавлю то, что считаю необходимым и важным.

 

О проблеме семей, которые хотят иметь ребенка, но по одной из двух серьезных причин не могут:  «виновата» женщина или "виноват" мужчина.  Помочь каждому или обоим можно и нужно. Но бывает и так, что женщина уже может зачать, понести и родить ребенка, но своего хорошего мужчины рядом нет. Значит, и семени достойного нет.  А бывает, что и вовсе не предвидится.

Вот тогда и обращаются женщины, еще не вышедшие из репродуктивного,

а значит и активного, замечательно эротического возраста к альтернативным

методам оплодотворения. В особых случаях — а их в этой жизни хватает —

они могут быть благом и даже спасением. Хотя и очень дорогим. Так что

нужны появившиеся уже и у нас банки спермы (генетически полноценной),

и высокопрофессиональные, желательно порядочные специалисты.  Которые

берутся за это не только ради всепобеждающего ныне желания больших

денег. 

 

Но, к счастью (разной степени) есть у нас и другой вариант. Именно такой в невыдуманном  рассказе про наш видавший виды санаторий на лечебных грязях.  И ни у кого нет непререкаемого права осуждать, запрещать. Врачи-бальнеологи шутят: "Лечебные грязи - отмываются, а желанные дети рождаются.  Быть может, из грязи - да в князи!"

 

 

 

 

bottom of page